Фото: из личного архива
Еситеру Накагава — человек с удивительной судьбой. Солдат японской императорской армии времен Второй мировой войны. Он чудом остался жив после совершенного харакири, после чего судьба связвла его жизнь с Россией. Тут у него родились дети, тут он остался доживать свои дни, забыв японский язык и отказавшись от возвращения на историческую родину.
Еситеру Накагава родился в 1921 году на японском острове Хоккайдо. В годы Второй мировой войны стал летчиком-истребителем, старшим лейтенантом Квантунской армии — самой крупной группировки сухопутных войск Императорских вооруженных сил Японии, служба в которой считалась гарантией успешной офицерской карьеры. В феврале 1945 года был сбит над территорией СССР, сделал себе харакири, но его спас военный хирург. Даже спустя почти 70 лет Еситеру Накагава, житель калмыцкого поселка Южный, что в Ики-Бурульском районе, помнит имя того врача, Олега Павловича Терентьева. Благодарен ему, но до сих пор укоряет: «Зря вернул с того света, ведь для настоящего самурая жизнь после харакири — это позор!»
Справка SmartNews
Слово «харакири» дословно переводится как «резать живот». Харакири — это ритуальное самоубийство, совершить которое мог только настоящий самурай, испытывающий презрение к смерти и защищающий свою честь и достоинство. Во времена Второй мировой войны в Японии были целые отряды пилотов-смертников, которых называли «камикадзе» (в переводе — «божественный ветер»), самоуничтожавшихся во имя Родины. В Стране восходящего солнца это до сих пор считается проявлением доблести.
После были военные лагеря и лесоповалы Сибири. В 1953 году Еситеру Накагаве разрешили вернуться на родину, но он отказался.
Фото: из личного архива
Во-первых, было очень стыдно, поскольку не исполнил свой воинский долг — не покончил с собой. Во-вторых, к тому времени у меня уже была семья. В городе Канске Красноярского края я встретил и полюбил русскую девушку Таню Горбачёву. Мы поженились и переехали в Узбекистан. Там, в поселке Энергопоезд Хорезмской области, у нас родились сын с дочерью.
Вскоре бывший самурай, став гражданином СССР, стал колесить по стране и подряжаться на сезонные работы. Весть о внезапной кончине Татьяны Яковлевны застала его в Дагестане. Он вернулся домой, отдал сына Лёню и дочь Галю для пригляда родным жены и снова поехал на заработки. А в конце 1960-х, когда связь с детьми прервалась, переехал в Калмыкию и поселился в маленьком селе Южном, где сошелся с местной вдовой Любовью Завгородней и стал растить ее младшую дочку Оксану.
Мы его зовем дядей Сашей. Сколько помню, он всегда работал на плотине Чограйского водохранилища. Трудился осмотрщиком донного сооружения. Очень трудолюбивый, добросовестный, пунктуальный. Никогда не пил, не курил, был доброжелательным и уважительным к людям. Вот только ничего о себе не рассказывал, на судьбу не жаловался. Любит рыбалку и садоводство. Вместе с женой Любовью Григорьевной превратил свой небольшой дворик в цветущий оазис.
С младшей сестрой. Фото: из личного архива
До начала 2000-х Накагава звался Садао, а потом, когда о нем написала газета «Асахи», решил вернуть себе настоящее имя Еситеру. Японские журналисты, приехавшие к нему на встречу, беседовали с бывшим летчиком-смертником, и он говорил по-русски, потому что родной язык уже забыл.
Честно говоря, дядя Саша настороженно принял гостей. Мало говорил, нехотя отвечал или вовсе не отвечал на вопросы, что разочаровало японцев. Они даже начали сомневаться: а тот ли он, за кого себя выдает? По настоятельной просьбе соотечественников Накагава показал на животе страшный рубец от харакири. А потом вдруг стал вспоминать слова какой-то песни и что-то тихо напевать. Японцы вздрогнули и даже прослезились: то был военный марш времен императора. С ним во Вторую мировую войну солдаты Квантунской армии шли в бой с врагом.
С тех пор, с активной подачи руководителя Общества калмыцко-японской дружбы Светланы Гиляндиковой, в калмыцкую глубинку зачастили газетные и телевизионные репортеры. О ее жителе стали писать практически все японские СМИ. И — о чудо! — нашлись близкие родственники: восемь родных братьев-сестер, попросивших посольство Японии в России провести ДНК-экспертизу. А когда подтвердилось, что он и есть японский офицер Еситиро Накагава, якобы погибший в 1945 году, в Калмыкию приехала его младшая сестра Тоёку и забрала брата на родину.
На могиле матери в Саппоро, Япония. Фото: из личного архива
Опасался, что меня, незадачливого воина-смертника, в Японии посчитали предателем и изменником, а встречали как национального героя, который в годы войны подбил с воздуха 18 вражеских истребителей и был удостоен высшей боевой награды страны. Я побывал на Хоккайдо, который со времен войны не узнать. Гостил у сестер в моем родном городе Саппоро. Был в городке Кибаи у младшего брата Йосиу, он владеет там рестораном. Посетил могилу матери, умершей за 13 лет до моего возвращения. Оказалось, что она не верила в мою гибель и все эти годы терпеливо меня ждала: материнское сердце не обманешь.
Погостив на родине, дядя Саша засобирался домой. Родные долго уговаривали его остаться. Правительство даже пообещало военную пенсию и комфортабельное жилье в Саппоро. Но Накагава твердо решил возвратиться домой.
Фото: из личного архива
Ну как же я мог оставить свою бабку? Как-никак, прожили около 30 лет. Ее в Японию тоже звали, но она наотрез отказалась: куда я, мол, без своих телесериалов? Да и родной язык я напрочь забыл, без переводчика приходилось изъясняться жестами. И шумно там очень, страшное столпотворение, жизнь так и кипит. Тесно, не хватает простора и воздуха, не то что у нас в Калмыкии. Привык я к этим условиям. Раньше, бывало, возьму спиннинг — и на плотину. Наловлю окуньков на жареху, мелочь — курам и уткам. Потом целый день вожусь в своем саду-огороде. Кругом все знакомые лица — добрые соседи, односельчане. По первому зову придут, помогут чем смогут… К сожалению, собственный дом построить не удалось: его мне в 2005 году подарил тогдашний глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов. Деревьев посадил — целую рощу. Поднял на ноги дочку жены, ее сыновей Алёшу с Игнатом, которых я зову внуками. А вот вырастить своего сына, Лёню, мне не довелось.
Осенью 2007 года японец дядя Саша стал героем телевизионной передачи «Жди меня». В студии он встретился с разыскавшим его сыном Лёней и внучкой Эсен, которые живут в Башкирии. Леониду уже 60, всю жизнь он проработал сварщиком, по выслуге лет давно вышел на пенсию, вырастил двух дочерей.
Видео
Фрагмент программы «Жди меня» с участием Еситеру Накагава.
Видео: Первый канал/youtube.com
Та встреча дяде Саше перевернула всю жизнь. Несмотря на свой более чем зрелый возраст (ему уже 92 года) и неважное здоровье, он хочет жить, чтобы видеться с Леонидом, у него появился стимул. Сын уже приезжал к отцу в гости, пишет письма, часто звонит. Кстати, они могли бы увидеться и раньше. Задолго до того эфира в администрацию поселка (я тогда работала главой) звонили редакторы телепередачи «Пусть говорят» и приглашали Накагаву на съемку. Мы собрали дядю Сашу и тетю Любу в дорогу, купили им выходную одежду и билеты до Москвы, а они в последний момент отказались ехать. Уговаривали их всем селом — бесполезно.
Сейчас старый Еситеру практически не встает с постели. Сильно болят ноги, беспокоят прочие недуги. Получает 10 тыс. рублей пенсии, большая часть которой уходит на лекарства. Но лежать и ждать смерти не собирается. Ему еще надо найти дочку Галину. Значит, снова придется беречь силы, искать и не сдаваться. Ему, японскому самураю, это уже не впервой.
Прислала
Марина Карпова
только настоящие герои способны на самоубийство ради родины. да, вот раньше были принципы и убеждения, не то, что сейчас.
Прислала
Ольга Серкова
Как поломала судьбу человека война! Мог бы жить на родине счастливо и спокойно. Счастья ему и здоровья на оставшиеся годы!
Никита Березин
Станислав Захаркин
Марина Карпова
Виктор Загвоздин
Ольга Серкова
Антон Слепицин
Гиляна Балаева
Валерий Орденский
Екатерина Бадмаева
9 комментариев к материалу. Показать отмеченные редакциейвсе