Воронежцы живут в ожидании окончания реконструкции самого легендарного российского корабля «Гото Предестинация» — первого военного линкора, который по приказу Петра построили на воронежской верфи в 1700 году. Пока вход на него закрыт, но для корреспондента SmartNews сделали исключение.

Если в самом начале Чернавского моста спуститься вниз на набережную и немного пройти в сторону Адмиралтейской площади, то можно увидеть необычное судно, пришвартованное у берега. Оно не похоже на катер или на те небольшие теплоходы, которые в хорошую погоду иногда ходят по водохранилищу. Это старинный корабль, первый линкор Русского военно-морского флота, построенный когда-то в Воронеже под руководством Петра I. Вернее, его точная копия.

«Гото Предестинация» («Божье предвидение») — русский 58-пушечный парусный линейный корабль, спущенный на воду весной 1700 года на верфи Воронежского адмиралтейства. Строился по проекту царя Петра I под руководством известного в будущем корабельного мастера Федосея Моисеевича Скляева. Петр I принимал участие и в кораблестроительных работах. «Гото Предестинация» стал первым линейным кораблем, созданным в России без участия иностранных специалистов, он вошел в состав Азовского флота. Построить историческое судно — задача не из легких. Чертежей «Гото Предестинации» не осталось, только гравюры с изображением корабля. Мастера, рискнувшие взять на себя смелость построить подобие корабля времен Петра I, живут в Петрозаводске, именно они изготовили деревянную часть корабля. А вот металлическую основу создали в Павловске на судостроительно-судоремонтном заводе. Этим летом две половины корабля наконец прибыли в Воронеж, и здесь на водохранилище организовалась импровизированная верфь, на которой корабль обретет окончательный облик.

Гуляя по набережной, к верфи можно подойти почти вплотную. Поэтому многие люди, проходящие мимо, фотографируются на телефоны на фоне корабля. Когда я подошла к стройке, встретила двух девушек: одна стояла ступенях набережной, другая пыталась взять ее в кадр вместе с силуэтом корабля. Там же стояла женщина средних лет. Поначалу я подумала, что она ждет меня, чтобы проводить на территорию, но выяснилось, что она, как и я, просто пыталась разглядеть, что происходит за ограждением.

Вот он, вход: на зеленом заборе висит табличка с изображением того, как будет выглядеть «Гото Предестинация», и датами начала и окончания работ. Дверь забора слегка приоткрыта, кажется, что можно протянуть руку, открыть ее и беспрепятственно войти. Но охранник зорко следит за мной из крохотной кабинки. Когда я фотографирую табличку у входа, он даже привстает: мои действия кажутся ему подозрительными. В этот момент появляется руководитель стройки корабля Александр Щеглов. Вместе мы заходим на территорию верфи. Площадка, окружающая линкор, невелика. Я поднимаю глаза на корабль — мне он кажется уже почти готовым.

— Работы, наверное, уже завершаются?— спрашиваю я Александра.

— Ну, я бы так не сказал. Завершатся они в декабре, а сейчас пока еще работаем. Думаю, в положенные сроки мы уложимся, — отвечает он.

— Вы здесь работаете с лета, что было за это время самым трудным?

— Мы не ожидали, что погода нас так подведет. Корабль требует герметизации, а Воронеж встретил нас дождями. Целый месяц мы не могли вести никаких работ. И только совсем недавно стало полегче.

К борту «Гото Предестинации» ведет трап, стоящий под довольно большим углом. Он состоит из наклонной деревянной плоскости, к которой прибиты поперечные рейки, изображающие ступени. Александр с сомнением смотрит на мои каблуки.

— Не внушает мне доверия ваша обувь! — говорит он. — Идите бочком и держитесь за перила, не спешите, а то можно ногу подвернуть.

Сам он, однако, взбирается на борт не глядя, видимо уже по привычке. Мы попадаем на верхнюю палубу корабля. Она имеет вполне завершенный вид, если не считать, что мачты и паруса еще не занимают свое место. В центре, видимо, фрагменты мачт, они прикрыты синим тентом. Наверное, от дождя, думается мне. Все вокруг деревянное и уже покрашено в черный, красный и желтый цвета. Только пол выглядит пока неготовым: он еще не окрашен и вдобавок весь испещрен деревянными рейками. Я понимаю, что выбор обуви меня действительно подвел…

Совместить старину и современность сложно. Я смотрю на кабели и провода, проходящие вдоль палубы. Александр объясняет, что все коммуникации будут скрыты от глаз посетителей, чтобы не нарушать исторический облик корабля. Ну а пока мы спускаемся на вторую палубу, и мне приходится пригнуться, чтобы не задеть эти самые провода головой. Лестница вниз металлическая и очень крутая, я мертвой хваткой вцепляюсь в перила. После свежего ветра, гуляющего наверху, здесь очень спокойно, но нельзя сказать, что тихо: рабочие трудятся, отовсюду я слышу стук инструментов и гудение машинок, обрабатывающих поверхность дерева. Александр поясняет, что этой лестницей пользуется персонал, она доступна сейчас, а потом ее закроют. Гости музея будут спускаться по другой, широкой и деревянной лестнице, которую мы видим в самом центре зала. По такой уж точно не будет так страшно идти вниз, думаю я. И эта лестница, и всё остальное здесь сделано из свежего дерева, большая часть пока ничем не обработана. Вся палуба стройная и симметричная, она украшена сдержанной резьбой и металлическими заклепками. Я обратила внимание на очень красивые светильники, выполненные под старину. Свет, однако, они дают электрический — внутри самые обыкновенные лампочки. Запах дерева, резьба, тяжелые двери с коваными кольцами вместо ручек — всё это заставляет меня поверить, что я очутилась на верфи XVIII века. Только механический шум машинок в руках рабочих возвращает меня к реальности.

В начале и в конце палубы открыты двери в небольшие каюты. В одну из таких я заглядываю. Похоже, сейчас будущие каюты используют как технические помещения: я вижу свисающие с потолка провода, обогреватель и, кажется, несколько инструментов. Александр берет дверь каюты за железное кольцо и закрывает.

На вопрос, сколько всего людей будет в команде корабля, ответа пока нет. На третью, самую нижнюю палубу мы так и не спустились. Все, что я о ней знаю, — это зловещий черный провал в полу и ведущая туда лестница. Как стало ясно из слов Александра, эта палуба будет полностью посвящена музейной экспозиции. А вести туда будет всё та же широкая деревянная лестница. Мы поднимаемся обратно на верхнюю палубу. Успевать за моим проводником, пытаясь при этом удержать камеру, блокнот и не выпустить из рук перила крутой лестницы, дело нелегкое. Может быть, только для меня?

Из одного технического помещения нам навстречу выходят сразу несколько рабочих. Когда я их фотографирую, они смущаются. Работают в основном молча, стараясь не привлекать к себе внимания. Может быть, вспомнили закоренелый стереотип о женщине на корабле? Кто знает…

На носу «Гото Предестинации» рабочий обрабатывает валиком деревянную поверхность. Оттуда же доносится веселая музыка, кажется дискотека 80-х. По сравнению с другими звуками, которые я слышала здесь, музыка кажется мне чем-то из ряда вон выходящим. В голове не вяжутся образы сосредоточенных рабочих, да и самого руководителя, спокойного и немногословного, с такой музыкой. Я удивленно спрашиваю:

— А часто у вас музыка играет?

— Конечно. Что же, все время молча сопеть?— улыбается Александр.

Мы снова спустились с корабля. Зная, как это все выглядит изнутри, я могу взглянуть по-другому на внешнюю часть судна. Теперь я понимаю, что деревянные люки, окруженные круглыми золотыми рамками, предназначены для пушек, которые будут стоять на второй, оружейной палубе. Мы с Александром проходим к корме, он показывает мне мостик, с которого посетители смогут видеть открывающийся пейзаж.

Вопрос ставит меня в тупик. Я вроде бы знаю, что Воронеж — «колыбель флота», что здесь были верфи… И все же понимаю, что ничегошеньки больше я не знаю. Становится очень стыдно.

— Ну, здесь были верфи… — выдавливаю из себя я.

— А где?

Мне и ответить нечего. Где-то здесь, наверное…

— А вот когда посетите готовую «Гото Предестинацию», будете знать всё. В этом и есть ее главная ценность для всех нас.

Я все-таки хочу хоть немного восполнить пробел знаний и спрашиваю, где же именно были первые верфи.

Я судорожно пытаюсь что-то вспомнить. В голову приходит пирамида на памятнике Славы, котенок с улицы Лизюкова, парк «Орленок»…

Слушая его, я действительно прониклась гордостью за Воронеж и еще раз подумала о том, как я люблю свой город. На этой приятной ноте нам с Александром пришлось попрощаться: работа не ждет. Приоткрыв завесу тайны над кораблем-музеем, я еще сильнее хочу увидеть его завершенным, идущим под парусами по водохранилищу. Будем ждать!